Мопс против кеесхонда
Существует еще одна занимательная история о североевропейских шпицах, о том, как они прошли через века. Эти собаки, хорошо известные в некоторых частях света, вновь появляются в одних и полностью становятся неизвестными в других. Они были собаками простолюдинов и собаками знати. Собаки становятся известными на волне политических событий, как это случилось с кеесхондами, или фаворитами по прихоти королей, как это было с померанцами. А после, наоборот, упоминания о собаках исчезали или собаки были «разжалованы» до полуизвестности.
Политические проблемы, к сожалению, касаются не только людей, но и собак. История кеесхондов — голландских волчьих шпицев — прямое тому подтверждение.
Французская революция перенесла политические проблемы в Голландию. Она же сделала кеесхонда известным в Европе.
Около 1781 года голландцы разделились на две политические партии: Оранжисты, поддерживаемые принцем Оранжским, и Патриоты. Оранжисты насмешливо называли патриотов «гёзами», что означало «безродные», «оборванцы», «бродяги». Гёзами, или «кеесами», стали называть и собак патриотов. Предводителями патриотов были Корнелиус де Витт и Корнелиус де Гизеляр из Дордрехта. Говорят, что последний появлялся всюду с собакой, похожей на шпица волчьего окраса, и «Кеес» — уменьшительное от Корнелиус — некоторые историки толкуют как слово, от которого произошло название породы. Кеесхонд стал талисманом Народной партии. Этих собак стали держать те голландцы, которые ассоциировали себя с патриотами, они были в фаворе у членов партии. Люди были уверены, что бесстрашный кеесхонд отражает их собственный боевой дух. В дни гражданской войны кеесов изображали на многочисленных рисунках и карикатурах. И если человек имел собаку такой породы, его, независимо от убеждений, могли отнести к Народной партии. В Голландии в XVII и XVIII веках было модно стричь кеесхондов, как пуделя. Возможно, это делалось с целью облагородить внешность собак, придать им более аристократический вид. На гравюрах того времени стриженые кеесхонды встречаются очень часто. Насколько известно, немецкие бюргеры не касались ножницами своих шпицев. После революции и поражения патриотов Оранжисты всеми силами старались стереть память о днях не совсем честной борьбы, и кеесхонды, как знак патриотов,
стали подвергаться преследованию и уничтожению. Кроме того, такая собака делала владельца виктимным, то есть была свидетельством политических симпатий хозяина, предопределяла его виновность. Немногие люди могли открыто демонстрировать свое неприятие новой власти. Печально, но именно поэтому многие старались избавиться и от кеесхондов. Поголовье этих собак очень сильно сократилось. Популярность стал завоевывать мопс, символ дома принца Оранжского.
Тем не менее многие капитаны и фермеры сохранили кеесхондов, и спустя сто лет эти собаки вновь привлекли к себе внимание. Но разведение шпицев, которым занимались владельцы барж и ферм, в те годы носило своеобразный характер. Как говорится, «породу делали суки». Этот способ разведения часто применялся в народной селекции. Наиболее яркий тому пример — свидетельство специалистов, занимающихся формированием заводских пород лаек в России, о котором сообщает Насыров Г.З. Во время обследования на Урале местного поголовья лаек, специалисты-кинологи, естественно, интересовались не только экстерьером и рабочими качествами собак, но и их происхождением. Однако на вопрос исследователя: «От кого происходит ваша лайка?» охотник, владелец собаки, обычно отвечал: «От моей же суки». На вопрос: «А кто ее отец?» следует резкий ответ: «А я что, караулил, или за хвост держал?» Примерно так создавались и многие другие породы. Скорее всего, шпицы не являются исключением.
Заводская селекция, в отличие от народной, предполагает строгий отбор и подбор производителей не только с учетом их внешних и поведенческих качеств, но и тщательное ведение родословных документов, оценку способности предков передавать лучшие качества потомкам. Такая работа со шпицами началась лишь во второй половине XIX века.
