Вымирание животных
В жизни первобытного человека при всей примитивности имевшихся у него орудий охота играла главную роль. Более того, он достиг большого искусства в этом; пожалуй, сегодня прекрасно экипированные охотники куда менее удачливы, чем их первобытные предшественники, которые охотились на таких могучих и крупных зверей, как мамонт, носорог, медведь, лев, тигр, зубр, бизон, слон…
Охотники в древности полагались только на себя, на верность руки, смекалку, силу, ловкость, опыт. В ряде случаев использовалось воздействие на психику животных, попросту им внушался страх. А дальше все было, как бы мы выразились сегодня, делом техники. «Техника» заключалась в том, что примитивными трещотками, криками стада животных гнали в нужном направлении, туда, где их путь завершался оскалившимся снизу заостренными кольями обрывом, непроходимыми топями, острыми скалами. Отдельных, особенно крупных, животных загоняли в тупик, где и убивали примитивными орудиями, беря числом и умением.
Но уже тогда был очевиден разрыв между возможностью убивать животных и полным потреблением добычи. Иногда во время охоты 30—40 человек убивали сотни крупных животных. Ясно, что ни съесть, ни перетащить всю массу трофеев на стоянки, ни заготовить впрок добычу они были не в силах, и, таким образом, значительная ее часть оказывалась загубленной совершенно напрасно.
Наиболее же губительным для природы способом охоты в древности был такой, когда люди поджигали леса, чтобы загнать животных в ловушку. Пожары, охватывая большие участки, вели к массовому уничтожению как самих животных, так и среды их обитания. Естественно, потребности человека в этом случае удовлетворялись весьма малой долей убитых животных.
Продолжавшаяся таким образом на протяжении тысячелетий жестокая охота не вызывала, однако, ни отрезвляющего чувства жалости к природе, ни чувства массового, коллективного, общественного беспокойства за ее будущее. Между тем такая безжалостность по отношению ко всей природе, и в особенности к ее животному миру, напоминала поведение человека, который рубит сук, на котором сидит. Но мысль, что природа истощима, тогда была ему еще чужда, и поэтому в какой-то мере мы можем оправдать первобытных людей, тем более что подбить лишь одного зверя, не трогая остальных загнанных животных, они просто не умели.
«Природа без конца создает новые формы. То, что существует теперь, никогда не существовало раньше, то, что было, никогда не вернется». При мысли о человеческой причастности к невосполнимым потерям природы эти слова И. Гёте приобретают горькую и внушительную силу… «То, что было, никогда не вернется…»—увы, это так. И тем острее представляется необходимость «Черной книги».
По-видимому, нетрудно догадаться, о чем будет говориться в этой книге. «Черная книга» должна содержать сведения о тех представителях животного мира, которые навсегда исчезли с лица земли. Нельзя допустить, чтобы они исчезли и из памяти человечества. Для этого нужно систематизировать сведения, содержащиеся о них в отдельных источниках, которые, как правило, не дают полной информации об этих животных. Периодическое пополнение изданий о некогда существовавших, а затем по различным причинам исчезнувших представителях животного мира, в особенности о млекопитающих, птицах, рыбах, пресмыкающихся и земноводных, совершенно необходимо.
Дошедшая до нас сквозь века информация позволяет сделать вывод, что крупные животные вымерли раньше, чем вымирали средние и мелкие. Расскажем сначала о них.
Прародителем нынешних быков считается тур (первобытный бык). Это было сильное животное, которое не подводили его крупные рога, крепкие копыта, стремительность, быстрая реакция. Оно не боялось ни хищников, ни человека. По-видимому, именно из-за его мощи люди не смогли приручить и использовать в хозяйстве это гордое животное. На него охотились исключительно ради мяса. В результате еще за две тысячи лет до нашей эры в Египте, а в XV веке в Средней Азии, Сибири, Закавказье и Южной Европе тур был истреблен. Лишь в Польше он дожил до XVII века. Последний на нашей планете тур убит в 1627 году в охотничьем парке Яктаровка, в 55 километрах от Варшавы. Сейчас никто не может точно сказать, как он выглядел. По имевшимся описаниям тур представляется нам похожим на быка.
Именно о степном туре упоминается в знаменитом «Слове о полку Игореве», повествующем о событиях XII века. Нам памятен образ русского князя, наделенного эпитетом: «Буй тур Всеволод». В связи с частым употреблением таких метафор в древнерусских летописях напрашивается вывод, что на территории Древней Руси тур водился во множестве. Четвертый том Толкового словаря Даля, изданный больше столетия назад, свидетельствует, что «встарь он водился почти повсеместно и нередко поминается в летописях».
В 1741 году морская корова была открыта видным ученым, адъюнктом Петербургской Академии наук Георгом Стеллером, исследовавшим Камчатку в составе экспедиции Витуса Беринга. Стеллер в своем труде «Описание земли Камчатки» (1755 г.) собрал ценные сведения о фауне Камчатки; в память об этих заслугах одного из ее представителей, морскую корову, назвали «корова Стеллера». Эти животные весили до 3500 килограммов и имели длину до 8 метров. Они жили не в морских глубинах, а на мелководье близ островов и побережий. Питались в основном морской капустой и прибрежными растениями. Эти доверчивые, даже ласковые животные не боялись людей, так что охота на них не представляла особого труда.
«Эти крупные морские млекопитающие… громадными стадами мирно паслись под водой у берегов, питаясь морской травой, не выходя на сушу, не уходя далеко от берега. К ним можно было подплывать на лодке, когда они паслись на мелком месте, втыкать в спину крюк, привязанный к канату, и вытаскивать животное на берег. При этом, как заметили очевидцы, морские коровы были чрезвычайно друг к другу привязаны. Например, самец следовал за пойманной самкой к берегу, когда ее тянули канатом. Старался с нежной беспомощностью освободить ее, хотя его при этом били с лодки, иногда на другой и третий день сидел над ее мертвым телом».
Автор процитированной заметки («Сила «слабых»») М. Бурно связывает живучесть различных животных с присущим их виду темпераментом. Относя корову Стеллера к меланхоликам, отличающимся «пассивно-оборонительной реакцией» в опасности, он замечает, что «рефлекс зрителей» вяло вырабатывается у таких животных, что приводит к гибели и вымиранию. Эти суждения представляются интересным и заслуживающим внимания штрихом к механизму естественного отбора. Вместе с тем корова Стеллера своим исчезновением «обязана» больше человеку, нежели своему меланхоличному темпераменту…
Местом обитания ее были острова, входящие в Командорские,— Беринга и Медный.
Охотники на морского котика и китов промышляли и этих животных. Непрерывное и безжалостное истребление морских коров вскоре привело к полному их исчезновению. Первая морская корова была убита в мае 1742 года, а последняя — в 1768 году.
По описанию Стеллера, передняя часть туловища морской коровы походила на тюленя, задняя — на рыбу, череп напоминал лошадиный. Во рту вместо зубов две широкие плоские кости. Глаза этого громадного животного были не больше овечьих. Полутораметровые ласты состояли из двух суставов, на конце которых было что-то вроде лошадиного копыта. Между передними конечностями находились молочные железы; обильное молоко превосходило вкусом и жирностью молоко одомашненных животных. Медленно продвигаясь, морские коровы «копытами» выдирали прибрежную траву, водоросли и подолгу разжевывали их, не обращая никакого внимания на людей.
«Эти ненасытные твари,— писал Стеллер,— не переставая едят… Они мало интересуются тем, что делается вокруг, не заботясь вовсе о сохранении собственной жизни и безопасности… В то время когда они вот так пасутся, у них нет других забот, как только через каждые четыре или пять минут высунуть наружу нос и вместе с фонтанчиком воды вытолкнуть из легких воздух. Звук, который они при этом издают, напоминает одновременно лошадиное ржание, храп, фырканье. Добрая половина туловища, а именно спина и бока, постоянно высовывается из воды. На спины к ним то и дело присаживаются чайки, которые склевывают с кожи паразитов. В зимнее время эти громадины нередко бывают раздавлены плавающими у побережий льдинами и выброшены на берег. Зимой они бывают такими тощими, что у них можно пересчитать все позвонки и ребра».
Не было никакой нужды приручать этих животных. Они были ручными от природы. Достаточно было лишь не уничтожать их. Корова Стеллера могла стать первым морским домашним животным, которое бы обеспечивало людей вкусным мясом, салом и молоком.
На равнинах, в лесах и полупустынях Европы обитала дикая лошадь тарпан. Она имела два подвида. Лесной тарпан был сравнительно невелик. Красивая шкура, вкусное мясо и для него обернулись трагедией. Блюда, приготовленные из мяса тарпана, считались деликатесами, и подавать их в дни религиозных праздников стало традицией у монахов. В крупных городах Европы содержались специальные отряды лучников, основным занятием которых была охота на диких лошадей. На одной из стоянок древнего человека в Европе найдены кости 10 тысяч тарпанов — свидетельство того, что европейцы охотились на них с незапамятных времен.
Еще раньше, чем лесной, в Европе был истреблен степной тарпан. Письменных источников о его образе жизни почти не сохранилось. Специалисты считают, что степные тарпаны жили табунами, особенно тяготели к местам пастьбы, расположенным у пустынных озер. В табуны объединялись по 10—15 лошадей. Вожак их был единственным самцом в табуне и умело им управлял. Иногда самец пополнял свой гарем, что всегда сопровождалось жестокой борьбой вожаков. Самец-тарпан мог легко присоединить к своему табуну и одомашненных кобылиц, жеребцы которых были мельче и, следовательно, слабее тарпанов. В особо суровые зимы тарпаны пытались поживиться сеном, заготовленным сельчанами для своего скота, поэтому в это время охота на них была делом нетрудным.
В России эти дикие лошади сохранились значительно дольше. Последним прибежищем тарпанов были еще в 30-е годы прошлого века берега Черного и Азовского морей. Однако к концу века и здесь они были полностью истреблены. Упоминалось только, что на конезаводе близ Миргорода Полтавской губернии жеребец-тарпан (вероятно, по крови не вполне чистый) жил вплоть до 1918 года.
До сих пор остается не ясным, почему эти животные, значительно более крупные и сильные, чем домашние лошади, так и не были приручены. Остается предположить, что они были чрезвычайно строптивы. По-видимому, сыграло роль и то, что трудно было содержать рядом «дикаря» и уже издревле одомашненную лошадь.
Столетие назад на юге Африки обитала зебра-квагга. Европейцы, колонизировав Южную Африку, весьма жестоко обошлись с этими изящными, не очень быстроногими и поэтому по существу беспомощными животными. Квагги, как и тарпаны, стали «жертвами» своего вкусного мяса и красивой шкуры. Особую привлекательность шкуре квагги придавали похожие на узоры полосы на голове, шее и боках. В результате хищнического истребления последняя квагга в естественной среде ее обитания была убита в 1880 году. Единственная квагга-пленница, содержавшаяся в Амстердамском зоопарке, не надолго пережила своего свободного родича — она умерла в 1883 году.
Птицы, не умеющие летать, кажутся нам сегодня экзотикой, хотя в прошлом их было немало. Более того, большинство птиц, живших на океанических островах, или вовсе не имели крыльев, или даже при их наличии не умели летать. На сегодняшний день определено 56 видов островных птиц. Представители каждого третьего вида были обделены способностью летать.
Одна из таких птиц — дронт. Маленькими, похожими на руки крыльями она пользовалась лишь для того, чтобы сохранять равновесие во время стремительного бега. Эта изящная птица размером несколько больше гуся для спасения могла прибегнуть только к быстроте своих ног. Природа словно баловала этих птиц отсутствием опасности, не учтя возможности появления людей даже на весьма отдаленных от материка островах…
Основным местом распространения дронта были Маскаренские острова, расположенные в Индийском океане, восточнее Мадагаскара. Европейцы (португальцы), в XVI веке впервые высадившиеся на остров Св. Маврикия, увидев черно-бурых, не умеющих летать птиц, не поверили своим глазам. Совершенно непуганых птиц можно было ловить руками в любом количестве. Европейцы назвали их «додо» — словом, которое в английском языке означает «дурак», «глупый», что, как видим, далеко не синонимично слову «доверчивый»…
Нежное и вкусное мясо дронтов, питавшихся растительной пищей, восхитило пришельцев. Дело дошло до того, что они отказались от мяса свиней, взятых в качестве провианта. Вырвавшиеся на .свободу свиньи за короткий срок расплодились во множестве на острове и повели себя чисто по-свински, активно включившись в расправу над додо… После того как весть эта разнеслась по Европе, французы, захватив с собой изрядное число не только свиней, но и ручных обезьян, отправились на родину дронтов. В короткий срок люди, свиньи и обезьяны расправились с дронтами. И те и другие, разрушая гнезда дронтов, уничтожая яйца и птенцов, «позаботились» об их будущем поколении, а за настоящее взялись люди, оценившие вкус мяса этой птицы. Таким образом, «общими усилиями» всего через 83 года после того, как на остров ступила нога человека (в 1681 году), следов дронта здесь не осталось.
На Маскаренских островах и по сей день живет легенда о дронте. Многие полагают, что в глухих лесах высоко в горах еще могут жить бескрылые птицы. Мало ли в мире сюрпризов!..
В журнале «Наука и жизнь» была опубликована интересная статья под названием «Орнитологические сюрпризы», где говорится: «Осень принесла орнитологам еще одну неожиданность. На северо-западе Перу обнаружено несколько белокрылых пенелоп, птиц, считавшихся исчезнувшими с 1877 года, когда была убита последняя представительница этого вида.
Пенелопа—крупная, размером с индейку, птица из семейства древесных кур. Оперение белокрылой пенелопы серовато-черное с металлическим отливом, маховые перья белые. Бока головы голые, сине-фиолетового цвета, под головой очень заметный оранжевый горловой мешок, клюв синеватый, лапы красноватые. Птица живет высоко на деревьях, где и питается растущими там плодами и ягодами. Пенелопы, за которыми удалось наблюдать, кормились на вершинах деревьев высотой около 12 метров, перемещались с одного дерева на другое короткими перелетами и лишь после того, как убеждались в полной своей безопасности. Иногда визит на отдаленное дерево заставлял их совершать более длительные полеты, и тогда взмахи крыльев чередовались с парением».
Подобное наблюдалось и в отношении других нелетающих птиц. Человек истребил бескрылых птиц на всех островах, которые он удостоил своим посещением. Не пощадила судьба и другой вид дронтов, так называемых белых, обитавших на островах Реюньон и Родригес до середины XVIII века, когда они прекратили существование после знакомства с человеком. Увы, и единственное чучело дронта, хранившееся в Оксфордском университете, не удалось сохранить для потомков. Чучело не понравилось директору музея, и он распорядился выбросить его на свалку. Узнав об этом, знатоки бросились спасать чучело, но среди мусора им удалось найти лишь голову дронта, одну ногу да небольшую часть оперения. Случайно сохранившийся один из рисунков и помог восстановить чучело дронта. Во многих музеях мира, в том числе и в Зоологическом музее МГУ им. М. В. Ломоносова, экспонируются гипсовые слепки дронта.
На берегах Северной Америки и Исландии жили бескрылые гагары. Места их гнездовий — скалистые острова в районе Северной Британии и Скандинавии. Видимо, эти птицы умели хорошо плавать.
Первыми людьми, которых увидели бескрылые обитатели островов, были рыбаки. Они же оказались и последними: поняв, что островной «улов» доступнее, богаче и вернее морского, рыбаки стали загружать свои суда гагарами, оценив новый промысел весьма высоко.
По данным литературных источников, за 6 лет—с 1808 по 1813 год — команды двух судов вывезли с островов для торговли в Европу миллионы бескрылых гагар и их яиц. В результате еще в первой половине XIX века они прекратили свое существование. Последние две птицы были убиты коллекционером Сиемсеном в 1844 году.
На островах Новой Зеландии жили более 20 видов бескилевых бегающих птиц моа. Эти птицы обитали здесь около 20 миллионов лет. Одни из них были чуть ли не вдвое выше человека, другие — величиной с индюка. Как указывается во многих источниках, последние представители моа дожили до нашего века, но в целом судьба их была предопределена еще два столетия назад: охота на крупных птиц, не умеющих летать, была делом немудреным. Начавшись в XIV веке, она приобрела особый размах в XVIII веке. Скелеты и перья этих птиц и сегодня еще встречаются в их бывших ареалах, и это, к сожалению, все, что от них осталось.
В 1832 году французский естествовед С. Сганзен сообщил, что нашел на Мадагаскаре яйца, в шесть раз превосходящие по размерам страусиные. В 1851 году были найдены кости этой крупной птицы. Исследуя их, ученый Сент-Илер назвал птицу эпиорнис—«самая высокая птица». Право же, она заслуживала такого названия. Гигантская птица обитала на севере Африки и на острове Мадагаскар. По найденным при раскопках скелетам определили, что рост этой птицы превышал 3 метра, а вес достигал примерно 400 килограммов. Емкость яйца—до 19 литров, то есть почти два ведра. У эпиорниса были крылья, но летать он, по-видимому, не умел. Местное население долгие века разумно охотилось на эту птицу, питаясь ее мясом. Но в XVIII веке, с притоком европейцев, наводнивших Африку и Мадагаскар, конец существования этих беззащитных птиц стал вопросом времени. Ведь вместе с хищнической охотой шла рубка некогда густых тропических лесов, что нарушило ареал эпиорниса и ускорило процесс исчезновения этой птицы.
По имеющимся сведениям, странствующие голуби обитали в Северной Америке, Канаде и Мексике. Это были красивые птицы со стальным отливом, с голубой головкой, бурой грудкой и большими красными глазами. Почти все авторы пишут об этих птицах с болью в сердце. Голуби эти жили стаями, настолько большими, что при полете стая заслоняла собой солнце. По данным литературных источников, в наиболее крупных стаях птиц насчитывались миллиарды. Голуби гнездились колониями — до 100 миллионов гнезд в каждой — на наиболее мощных развесистых деревьях. Иногда ветви не выдерживали огромной тяжести этих гнезд.
Птицы, жившие столь огромными стаями, наносили серьезный ущерб сельскому хозяйству, уничтожая посевы зерновых. По инициативе фермеров было вырублено множество деревьев с гнездами, в которых находились еще не оперившиеся птенцы. Люди нападали на места ночевок птиц и забивали их длинными кольями, ставили силки, уничтожали разом тысячи голубей.
В результате такого отношения численность голубей стремительно уменьшалась. Процесс этот происходил по воле самих людей. В 1899 году была убита последняя пара, жившая в природных условиях. О птицах, число которых до конца XIX века исчислялось миллиардами, сейчас напоминает лишь бронзовая мемориальная доска в одном из парков Висконсина со словами: «В память последнего странствующего голубя, убитого в Бабкоке в сентябре 1899 года».
Судьба каролинского попугая, неповторимой по красоте птицы, была схожа с судьбой странствующего голубя. Перья этой птицы с желтоватой головкой и темно-зеленым туловищем отливали всеми цветами радуги. Каролинские попугаи питались плодами и ягодами, что и послужило причиной враждебного отношения к ним фермеров, воспользовавшихся очень своеобразной особенностью этих птиц. Достаточно было подстрелить одну из них, как вся стая слеталась к жертве на помощь. Пользуясь этим, охотники истребили птиц к началу нынешнего столетия. Последний представитель каролинских попугаев умер в клетке в 1914 году.
В 1741 году Георг Стеллер сообщал об обитавших на Командорских островах очковых бакланах. Это тоже были, увы, красивые птицы с бронзово-зеленым оперением, весом 5—6 килограммов, с вкусным мясом. При наличии названных достоинств это должно было обернуться трагедией при встрече с человеком. К тому же эти птицы также не боялись людей. Плата за доверие была трагической — люди истребили их полностью; последний представитель был убит в 1880 году. В некоторых музеях мира хранятся чучела этих птиц.
Отличалась красотой и лабрадорская гага. Хотя ее мясо не было вкусным, тем не менее ни один охотник не упускал возможности подстрелить эту красивую птицу.
По литературным сведениям, американцы занимались отловом гаги на гнездовьях, во время линьки, на судах переправляли их на материк. Последняя гага была поймана в 1875 году близ Нью-Йорка. В музеях мира хранятся чучела лабрадорской гаги.
Музейным экспонатом стала хохлатая пеганка. Рисунки, сделанные с чучела этого представителя семейства утиных, можно встретить в книжных иллюстрациях. Птица истреблена уже в нашем XX веке. В свое время пеганок, гнездившихся у водоемов в восточноазиатских странах, было не меньше, чем
других видов уток. Эта птица, выглядевшая мельче обычных пеганок, имела хохолок, тянувшийся от лба до затылка. Хохолок и хвост были черные, бока и грудь — зеленые, белые, бурые — словом, оперение ее было неповторимым.
Исходя из текстов древних японских летописей, орнитологи полагают, что эти птицы были распространены в Корее и Китае. Корейские купцы вывозили их на продажу на берега Японии. Китайские и японские художники считали их олицетворением красоты.
…Нет числа истребленным за всю историю человечества птицам и животным. Перечисление даже известных нам, с самыми краткими описаниями, заняло бы несколько страниц. Но цель в данном случае другая. Хотелось привлечь внимание к тем трагедиям, которые по вине человека происходят в природе, и в частности в ее фауне. Чтобы каждый подумал, как много мы теряем, относясь к природе только как к скатерти-самобранке, сулящей нам неистощимые дары.
