Охрана природы
Толковый словарь Даля дает несколько значений глагола «заповедовать» — повелевать, предписывать, приказывать… Есть и такой оттенок — завещать. Стало быть, и в понятии «заповедник» мы вправе усматривать смысл: заповеданное, завещанное достояние! В этом слове чувствуется преемственность современных поколений и будущих, слышится завет предков потомкам. Можно напомнить любопытный факт из истории России: во времена Даля заповедование леса совершалось как торжественный обряд, с участием священника, с исполнением церковной песни. Очевидно, к помощи религии прибегали для пущего страха. Топор мужика останавливала не просвещенная забота о будущей участи природы, а благоговейный и истовый трепет перед карой небесной… Вы можете возразить: нет, этот акт исходил из практического народного опыта, человек земли, крестьянин не мог не знать о последствиях нещадной рубки, нерачительного обращения с зеленым богатством. Но когда «не до жиру, быть бы живу», когда нужда заставляла пренебрегать заботой о будущем, природе-матушке приходилось худо… И потому в те времена поп и хоругви оказывались «сдерживающим фактором», а господь—«последней инстанцией» совести…
Религиозные чувства нашли свое преломление в отношении населения к природе еще в дореволюционное время. Речь идет о так называемых святых местах. Во многих сельских краях многовековые могучие деревья уцелели благодаря тому, что их считали освященными, они являлись объектом поклонения, под их сенью давали обеты, совершали обряд жертвоприношения. Такие деревья именовались словом «пир».
Не будем преуменьшать с сегодняшних атеистических позиций силу и инерцию религиозного культа в прошлом… Так или иначе «божий страх» на протяжении многих веков останавливал руку посягателя на «освященное» дерево… Но отдельное выжившее дерево, участок «заказа»— заказанного леса — это всего лишь капля в море, не решавшая проблемы охраны природы.
Однако при всем том, что природные богатства феодальной Руси, а затем и самодержавной России всецело принадлежали правящей верхушке и имущим классам, нелишне напомнить и то обстоятельство, что деятели российского государства осознавали общенациональную необходимость охраны и рачительного использования природных ресурсов.
Еще в знаменитой «Русской правде» князя Ярослава Мудрого (XI век) ограничивалась добыча зверей и птиц. В XIII веке Владимир Волынский заложил основу будущего заповедника — Беловежской Пущи. В последующие два столетия появились указы, призванные законодательно регулировать охоту на пушных зверей — бобра, соболя. Во второй половине XVII века, при царе Алексее Михайловиче, который сам увлекался охотой, были обнародованы 67 указов о сроках охоты и зонах, где охота запрещена, о нарушениях правил охоты и наказании за это.
О серьезном государственном подходе Петра Великого к вопросам сохранения -и бережного использования леса красноречиво свидетельствуют, в частности, следующие строки его предписания (приводим в современной транскрипции): «Дуб всякой, ильм, вяз, карагач и сосну толстую, а в других местах, которые и далее указных верст (50 верст от берегов больших рек и на 20 верст от малых рек), дубу, кроме самой нужды, не рубить, а буде на какие заводы дуб понадобится или в артиллерию, брать указы из адмиралтейства». Он издал указы об охране лесов, сохранении чистоты Невы и других рек, а также каналов и гаваней. За незаконно рубленное дерево налагался штраф, а за «многую заповедных лесов посечку»—смертная казнь. Известен и петровский «Устав о рыбной ловле».
Все эти акты — тревожные сигналы из прошлого на опасно возраставшие масштабы охоты, рубки лесов, загрязнения водоемов и так далее.
Всего через год с небольшим после Великой Октябрьской социалистической революции, в 1919 году, было разработано положение О государственном заповедании участков суши, воды и недр земли, которое в дальнейшем и легло в основу законодательства о заповедниках. В том же году были созданы Пензенский, Астраханский заповедники, превращена в государственный заповедник Аскания-Нова. В 1922 году в пределах России существовало 14 заповедников с охватом большой территории. Одним из первых юридических документов о заповедании стал принятый Совнаркомом 16 сентября 1921 года декрет «Об охране памятников природы, садов и парков». Заповедными стали участки для воспроизводства ценных видов охотофауны, многие из них играли большую роль в восстановлении численности некоторых видов животных.
Ныне охрана окружающей среды и рациональное использование природных ресурсов приобрели особенно важное хозяйственное, экологическое, эстетическое и культурное значение. Намного увеличены площади охраняемых территорий. Утверждено единое типовое положение для заповедников и других охраняемых территорий страны, определяющее их статус и основные направления деятельности.
Число заповедников растет из года в год. Сейчас у нас действует более 150 государственных заповедников, которые занимают более 15 миллионов гектаров. Благодаря заповедникам восстановлены запасы многих ценных животных, спасены от угрозы исчезновения лось, зубр, джейран, кулан, тигр и другие.
Заповедники Березинский, Кавказский, Приокско-Террасный, Репетекский, Сары-Челекский, Сихотэ-Алинский и другие первыми получили сертификат ЮНЕСКО о признании их биосферными. Из года в год увеличивается число заповедников с присвоением статуса биосферных и национальных парков.
Кроме заповедников в нашей стране создано свыше 270 различных заказников, природные и национальные парки и другие особо охраняемые природные территории. Их площадь составляет более 42 миллионов гектаров. В Азербайджане создано 12 заповедников и 17 заказников, находящихся, как правило, в самых живописных уголках, благоприятных для обитания птиц и зверей. Каждая из таких заповедных зон — это своеобразная экологическая лаборатория, где ведутся комплексные исследования и наблюдения за флорой и фауной в естественных условиях, осуществляются меры по их умножению. Благодаря этим мерам удалось предотвратить угрозу полного исчезновения многих редких видов пернатых и животных, более того, названия некоторых возрожденных видов удалось исключить из списка в Красной книге (например, лебедь-шипун).
Законом воспрещается использовать заповедные зоны для какой бы то ни было посторонней хозяйственной деятельности. Охрана их фауны определена законодательными актами союзного и республиканского значения.
Закон «Об охране и использовании животного мира» запрещает в заповедных зонах охоту, рыбную ловлю, отлов водных беспозвоночных и морских млекопитающих, а также иные виды деятельности, несовместимые с целями заповедования, которые могут нарушить заповедный режим. В заказниках и других специально охраняемых зонах охота или полностью воспрещена, или строго ограничена.
Ныне, когда заходит речь о красоте природы, о плодородных и цветущих долинах, о седоглавых вершинах, о синеглазых озерах и бурных водопадах, с восхищением отзываются и о наших знаменитых заповедниках.
На скалистых склонах Закатальского заповедника, что раскинулся на живописных южных отрогах Большого Кавказа, пасутся грациозные серны, а у опушек лесов — сторожкие косули и благородные олени. Неподалеку при пристальном рассмотрении на каком-нибудь кряжистом каштановом дереве можно заметить бурого медведя, трясущего ветви, а под деревом — шустрых кабанов, кормящихся плодами «мишкиного труда»; хрустнет сухая ветка под ногами — и вспорхнет красавец кавказский улар или чинный тетерев…
А повыше, в субальпийских и альпийских лугах, вас поразит гордый, скульптурный силуэт застывшего на круче тура и девственная красота цветущего рододендрона… Спустимся с гор по пойме реки Турянчай, спешащей с веселым перезвоном к Куре, и полюбуемся на фантазию природы, придавшей скалистому левобережью очертания крепостных стен и башен, на которые упрямо карабкается жилистый, приземистый можжевельник; пониже, в траве, заметим бледно-коричневое или песчано-белое перышко горной куропатки— кеклика, а вот и он сам на узкой полосе зелени у самой кромки берега. Вы сделали шаг… и в небо взлетела целая стая пугливых птиц с рыжеватыми, словно крашенными хной, лапками… Перейдем на левый, пологий берег, сплошь покрытый кустарником… Фррр! Радужный веер сверкнул в синеве. Фазан! А что это за ямочки в земле, будто кто-то поработал совком? Рядом, в прибрежной глине,— следы копыт, полные дождевой воды. Это кабан прошелся, работая рылом, в поисках дикого корнеплода.
Дикие фисташки, виноград, груша, гранатовые деревья наводят на мысль о том, что это древний гений природы подсказал человеку перенести их в рукотворные сады. Вот сквозь просвет тугайного леса блеснула бирюзовой гладью песенная Кура — главная река Закавказья, еще не успевшая встретиться с Араксом.
Если перейти из поймы Турянчая через лесистый гребень горного кряжа, то на западной стороне перед нами предстанет другая быстрая река—Геокчай, тоже спешащая к величавой Куре. Здесь — в горном ее течении — пределы Исмаиллинского заповедника. Прекрасна палитра исмаиллинских лесов. Красные брызги кизиловых ягод в летней зелени (осенью кизиловые деревья словно охвачены желтым пламенем), могучий бук, кряжистый граб с сероватым стволом, к которым лепится древесный гриб — вот он, бурый и упругий, принявший форму конского копыта… Древесный гриб выручал местных старожилов, когда в этих глухих местах со спичками было туго. Взял кремень, кресало, чиркнул — и затлеет трут, сделанный из кусочка этого гриба. Нельзя не залюбоваться дубом. Искушенный человек узнает его разновидности— каштанолистный, восточный и иберийский; здесь, в лесах, можно увидеть и клен, и липу, и тис — собрата знаменитого железного дерева, которое тяжелее воды…
Волк, шакал, лесная кошка, енот, барсук, ну и, конечно, заяц — вот далеко не полный перечень обитателей здешних лесов.
Ближе к Куре, на пологих склонах и равнине, можно встретить турача — степного собрата горной куропатки, темно-вишневого оттенка, со светлыми рябинками. Теперь представим себе, что в этих краях появился некий браконьер, которому удалось ускользнуть от бдительного ока инспектора. Решил поохотиться этот браконьер… ну, скажем, на лисицу. Не удалось ему подстрелить плутовку в закатальских лесах. Он отправился в Исмаиллинский район. И там, увы, неудача, и подался он… к Турянчаю. Удрала лиса в дремучие леса и оказалась в пиркулинских угодьях, что в Шемахинском районе. Наш браконьер — за ней (предположим, со скоростью лисы и одновременно не упуская ее из виду). Вот он навел двустволку, удача близка — и… строгий окрик инспектора: «Стой!» Да, здесь не разгуляешься, кругом заповедная зона… Это, конечно, идеальное развитие событий, когда и добыче удается спасти шкуру, и нарушитель пойман за руку…
На деле все обстоит не так хорошо.
Хорошо, когда заповедные зоны смыкаются друг с другом, обеспечивая безопасность обитания тех или иных охраняемых видов фауны на большом ареале или в регионе. Дробность заповедных территорий способствует «лазейке» для нарушителей. Тем более недопустима она в пределах одного заповедника. Пиркулинский заповедник, где произошла воображаемая поимка браконьера, как раз имеет такой недостаток. Заповедник состоит из трех разобщенных участков, которые не могут гарантировать животным полной безопасности. Так, например, косулям в поисках корма приходится ежедневно преодолевать по 15— 20 километров, а кабанам—до 35 километров, выходя за пределы охраняемой зоны. Последствия таких «вылазок» нетрудно представить. Будем реалистами…
В гуще Гирканского заповедника, что на склонах Талышских гор (Ленкоранский район), высятся реликтовые рощи железного дерева и каштанолистного дуба. Взору предстает кавказская хурма, ленкоранская акация, гирканский инжир и гирканский тополь… На лесных полянах можно увидеть переселенца с Дальнего Востока — пятнистого оленя. Талышский фазан — это пернатое сокровище,— к сожалению, уже занесен в Красную книгу.
Отсюда до Кызылагачского заповедника рукой подать. Это один из заповедников-пионеров. Несметное число водоплавающих жирует в водах залива, гнездится в зарослях камыша, среди них — розовое чудо — фламинго, дикие гуси, грациозные лебеди…
Есть и уникальный заповедник-«малыш» — Басутчайский (177 га), там шумит роща реликтовых чинар.
Перенесемся из субтропической Ленкорани снова в горы, к жемчужине наших гор — синеглазому Гейгёлю, где создан заповедник, носящий имя этого же озера. В окрестных горах искрометно сияют чаши Карагёля, Аггёля, Ордекгёля, Гюзгюгёля… За каждым названием — краска, колорит. А какие названия — Черное, Белое, Утиное, Зеркальное… Есть даже озеро пиявок — Зелигёль.
Над Гейгёлем застыла громада горы Кяпез. Воображение подсказало народному художнику республики Саттару Бахлул-заде, запечатлевшему на своем полотне чудо-озеро, образное поэтическое название: «Слезинка Кяпеза»… Вокруг девственные леса с редкостной фауной — благородным оленем, косулей, безоаровым козлом. А сколь разнообразна фауна Караязского заповедника — территории, сопредельной с Грузией и Арменией (Казахский район). Здесь обитают олень, кабан, косуля, барсук, нутрия, заяц, волк, шакал, лиса, енот-полоскун, лесная кошка, из пернатых — фазан, турач, витютень, дрозд, султанка, кашкалдак, кряква, вальдшнеп.
Есть и другие заповедники, а также заказники, охватывающие десятки тысяч гектаров территории. Вспомним цифры: 12 заповедников и 17 заказников. Сделано и создано немало. В охраняемых зонах богатейшая и уникальная по представительству фауна, да и флора редкостная, но пусть эта многоцветная картина не настраивает читателя на благодушный лад. Охрана природы — это не одноразовый акт или эпизодическая кампания. Это ежедневная работа и, если хотите, борьба — борьба с рецидивами стяжательской психологии, борьба с браконьерским разбоем, с равнодушием и безразличием, подчас рядящимися в громкие фразы о «нуждах хозяйства», «экономических задачах», «плановых заданиях»…
Несколько лет назад в одной из районных газет республики была опубликована статья кандидата технических наук Аскера Рустамова. Автор с тревогой писал о случаях, когда рыбу в Куре некоторые горе-рыболовы глушат аммоналом. Масса загубленной рыбы привлекает в эти места хищников — шакалов, волков, лисиц, которые «попутно» истребляют и другую живность. Таким образом, конкретное зло умножается и рикошетом бьет по беззащитным созданиям природы. Еще один бич — преступная небрежность иных «любителей природы». Случаи пожара, вспыхнувшего от непогашенного костра на поляне, непотушенного окурка, увы, нередки и печально известны. А сколько хлама и мусора оставляют после себя беспечные посетители живописных уголков!
От брошенной в лесу бутылки до непогашенного костра или незаконного выстрела в птицу—дистанция небольшая. Осквернитель красоты ничем не отличается от ее вооруженного губителя. Хотел бы здесь привести стихотворение украинского поэта Даниила Кононенко, иллюстрирующее такое бездумное и безответственное отношение к природе:
На автостраде — выхлопы и дым, И толпы новомодных чумаков, Не на волах, как испокон веков, На «Жигулях» прикатывают в Крым… .. .Взяв у природы все — не напрокат, Здоровыми отправятся назад, Оставив банки, склянки да жестянки…
Конечно, за пренебрежение к природе, корыстное отношение к ее богатствам, осквернение ее красоты можно и надо наказывать, штрафовать, даже судить именем закона. Но право же, меры наказания—это еще не панацея от всех бед, они не принесут желаемого эффекта без воспитания чувства гражданской ответственности.
Контрасты в природе
Уместно здесь сослаться на суждение писателя Георгия Семенова: «…по-моему, нельзя и очеловечивать природу, если можно так сказать… Она равнодушна, если уж по большому счету. Никто, кроме человека, не знает о неизбежности смерти. И это, думаю, прежде всего сделало его царем природы. Сознание смертности всего сущего рождает милосердие, но и невиданную в животном мире жестокость, и подлейшую на земле философию: после нас хоть потоп! Никакие заповедники не спасут, на мой взгляд, если не создавать заповедников в душах людей. И необходимо снова и снова показывать людям красоту жизни, природы, учить ее видеть, слышать, осязать и обонять. Но я против сантиментов в отношении к природе. И сюсюкающей любви к кошкам и собакам тоже не одобряю. К природе надо относиться, как к дому, который нас приютил на несколько десятков лет, а кому повезет, и чуточку больше, но который мы неизбежно оставим тем, кто придет после нас. Настоящий хозяин никогда не оставит после себя хлама, выбитых окон, прогнивших половиц, обрушившихся стропил и уж тем более — груду обгоревших бревен…»
